Все началось с того, что я решила снова пройтись по университетской программе, но уже прочесть все произведения, так сказать, «с чувством, с толком, с расстановкой», а не по диагонали, через две строчки на десятую, со слипающимися от недосыпа глазами, с взрывающимся от работы в режиме «инферно» мозгом, сразу по десять книг и непосредственно перед самым экзаменом.
И в рамках реализации этого книгочейского рефрена, этого повторного витка спирали моей библиофильской биографии мои руки, очи и разум добрались до «Гаргантюа и Пантагрюэля». Памятуя о своем нелегком опыте освоения этого романа в первый раз, я запаслась на всякий случай терпением, проездным на метро (там читать, почему-то, слаще всего), нашатырным спиртом (на тот случай, если вдруг мне захочется грохнуться от смущения в обморок), а также бумагой и икрой, если вдруг мне приспичит рвать и метать.
Вот такие неоднозначные чувства, ощущения и эмоции вызвало первое прочтение. В какой-то момент мое первое «я» хотело отказаться от этой затеи. Даже приводило в качестве довода нравоучительные наставления родителей, морализаторские посылы учителей, Священное Писание свидетелей Иеговы и инструкцию по эксплуатации шуруповерта (ну, а вдруг?). Несмотря на все логические и не очень доводы, мое второе «я» оказалось гражданкой непреклонной и не склонной к уступкам, поэтому преклоненные колени первого «я» не склонили мое альтер эго изменить свое эгоистичное решение.
Более того настаивая на своем, оно между делом приобрело настойку, настоянную матерью-настоятельницей из настоящей настурции. Сугубо для профилактики анафилактического шока. Во всяком случае, альтер эго именно так объяснило свою покупку. Попытки вывести его на чистую воду не увенчались успехом, оно так и продолжало стоять по колено в грязной воде.
Вот как сильно задумалось о книге мое второе «я».
Через какое-то время обе мои части объединились в одну меня, а одна я в свою очередь объединила все свои усилия и, наконец, принялась за чтение. Сказать, что оно (имеется в виду чтение) пошло без сучка и без задоринки, без проблем и хлопот, без каких бы то ни было нареканий – значить грубейшим образом соврать, покривить душой, рассказать сказки, навешать лапши на уши, напудрить мозги, навтирать очки, нагнать пурги, набрехать и слукавить. В связи с тем, что моя пытающаяся эстетствовать и куртуазничать душа, всякий раз спотыкалась на различных скабрезностях, вольностях, латинских сентенциях и цитатах из трудов «гераклитствующего Демокрита и демокритствующего Гераклита» и того, без чего роман не стал бы шедевром французской сатиры раннего Ренессанса, я набила несколько шишек от падения в обморок, проехала несколько раз свою станцию, а однажды чуть не заночевала в метро, чуть было не стала похищенной цыганами, алжирцами и староверами Восточной Сибири. Но сколько эмоций я получила?! Столько эмоций я получила!
И вот в один из зимних дней, который своим цветом был больше похож на ночь, я никого не трогая, яростно уселась на сидение автобуса, сидение в глубине души ойкнуло, но безропотно промолчало, потому как говорить и показывать, как Москва, оно не умело. Включила электронную книгу и погрузилась в чтение, водрузив на хрупкие плечи повествования заботу о моем развлечении. В тот день, который был как ночь, я прочла примерно сто восемь тысяч двести десять слов, которые сложились в семьсот девять тысяч два знака с пробелами или в шестьсот тысяч двести девяносто четыре знака без пробелов. И заняло у меня все это примерно шесть часов двадцать одну и три с четвертью минуты. Не секрет и даже не самая завалящая тайна, что к моменту, когда я решила выйти из автобуса, все мои чресла и прочие части тела (вплоть до уст и персей) затекли и отказывались двигаться (даже уста и перси (что бы это ни значило). И вот в тот момент, когда я уже готова была распрощаться с белизной своего серого пальто, норовя свалиться на негнущихся и при этом не желающих выпрямляться ног, в грязную жижеобразную суспензию пола общественного транспорта, сильные и, по всей видимости мускулистые и, возможно, местами загорелые, мужские руки подхватили меня за то место, где, по мнению моего спасителя, полагается находиться моей талии, но находятся уже ребра. Анатомия, однако.
Как положено, наши взгляды пересекаются, руки переплетаются, а я заплетающимся от долгого молчания языком, благодарю его. Он говорит мне «не за что» и «пожалуйста». А я жду, когда же он начнет действовать активнее, перескакивать с пятого на десятого или хотя бы толочь воду в ступе. Однако, он протянул мне свою визитку, на которой было написано «Альберт Долгоногов. Невропатолог», адрес районной поликлиники и время приема. А потом, сказал, чтобы я не запускала (правда, не уточнил, что именно) и вышел из автобуса.
Я поняла, что это было мне уроком. Поэтому больше никогда и ни при каких обстоятельствах я не каталась в общественном транспорте примерно по шесть часов двадцать одну и три с четвертью минуты кряду.
Зато я нашла новые удобные для чтения места, время и обстоятельства: крыша дома твоего, зимний вечер в Соренто, долгая дорога в дюнах, в корзине, в коробке, в картонке, в обнимку с маленькой собачонкой и… другие прелюбопытные слова.