Любовь, стихи и выдра

стихиКому-то это может показаться невероятным, но, тем не менее, моя соседка Генриетта Иосифовна Штангенциркуль когда-то была юной девушкой. И не просто юной, а еще и весьма привлекательной, но в то же время упрямой и непоследовательно нелогичной особой. Особенно эта смесь визуально-психологических качеств нашей героини больно ударила по душевному равновесию ее одноклассника Ильи Пипеткина. Он сам до конца того не сознавая, втрескался в Генриетту и в следствие чего начал ненавязчиво подбрасывать ей выполненные домашние задания по алгебре, что не могло не огорчать Штангенциркуль, потому как Пипеткин был крайне слаб в точных науках.

Зато он с лихвой эту слабость компенсировал в сферах гораздо более куртуазных — в стихосложении. И с гораздо большей интенсивностью подкидывал ей вирши собственного сочинения. Но и это не сильно радовало юную чаровницу. Ну, сами посудите, вам бы понравилось, если бы ваше имя, будь оно Генриетта, рифмовали исключительно с «табуретом», «буфетом», «паркетом» и кабриолетом?

Однако, несмотря на весь талант и прочие моральные качества генриеттиного поклонника, судьба приготовила своим героям сценарий, который отказался граничить с логикой причинно-следственных связей.

Генриетта Штангенциркуль, прилежная ученица старших классов, завелась с самого утра, во-первых, оттого что машина ее отца не завелась и ей пришлось в школу идти пешком, потом на автобусе и снова пешком, а мать, наоборот, завела свою старую песню о нравственности, морали, добродетели и прочих полезных, но скучных вещах, к тому же ее младший брат завел воображаемого друга, с которым постоянно беседует по межгороду, а спирает все на сестру. И если еще Илья Пипеткин выкинет что-нибудь непотребное, типа своих стихов, то Генриетте потребуется выкинуть Илью с занимаемой должности личного носильщика ее портфеля. Все!

А Пипеткин, словно почуяв, что дело пахнет жареным, и вовсе не от пережаренного жаркого в школьной столовой, решил как можно меньше провоцировать свою горячо любимую одноклассницу.

стихи

Но не тут-то было… Дежурными по классу были назначены наши герои, и им предстояло внести посильный вклад по обеспечению чистоты и порядка на вверенной им территории. Чтобы хоть как-то смягчить удар судьбы, Пипеткин решил подарить своей пассии стихи. Да уж, действительно!

Первой, что весьма логично для расторопной барышни, в класс влетела Генриетта. Не буквально, конечно. Просто быстро. Заметила на своей парте листок и, притворно теряясь в догадках относительно природы этого листка, подошла к парте:

— Стихи! – провозгласила Штангенциркуль в потолок. – Разумеется, дурацкие, — это уже было сказано листку. – Ну, попадись только мне! – а вот это она бы и рада проорать в лицо поэта, дабы высказать свое отношение к современной поэзии, но, к сожалению, творца не было рядом. Что не добавляло девушке вдохновения. Сначала в порыве праведного гнева она бросила тряпку для доски в дверь, затем тряпка, которая половая, познала счастье долгожданной встречи с все той же дверью. И в тот самый момент, когда Генриетта собиралась вспомнить все безусловно правдивые эпитеты относительно Ильи Пипеткина, когда с ее уст практически сорвалось то самое меткое «ИдиотЪ!», в то самое мгновение, когда она намеревалась запустить ведро с водой в дверь, эта самая дверь слегка приоткрылась и в нее просунулась влюбленная башка нашего Ромео.

— Привет! Что ты думаешь о моем стихотворении?

— Оно ни на что не годно! – Генриетта победоносно помахала листком. Этот жест привел воздух в движение и приятная прохлада слегка защекотала кончик носа девушки. Это очень понравилось закипающей фурии и она помахала еще раз. – Дополнение: твой стих годен только лишь в качестве опахала.

— Так ты на него даже не посмотрела. Более того, я его даже не достал, — удивился Илья и потянул руки к портфелю. Потом вспомнил, что у него портфеля сроду не было, и достал в три с половиной раза сложенный лист из-за пазухи.

Девушка взяла в руки «манускрипт» и, бросив на него один взгляд, бросила на корзину для мусора взгляд номер два, затем туда же отправился и сам продукт рифмоизлияния:

— Оно дурацкое, — почему-то удовлетворенно отметила девушка.
— С чего ты взяла?
— А там так и написано, — еще более удовлетворенно произнесла Генриетта и улыбнулась.

Илья достал смятый листок из урны, развернул его, поплевал на него, подышал на него и прочел заголовок, написанный крупным трафаретным шрифтом «Очередной в любом случае дурацкий стих».

стихиА Штангенциркуль тем временем посмотрела на импровизированное опахало в своей руке и незамедлительно спрятала его в сумку, которую она-то уж точно носит с собой. «Опахало», как нам стало известно после тщательных рысканий в портфеле нашей девицы, оказалось всего-навсего списком дел, покупок, анонсов последнего сезона сериала, неизвестного рецепта пирога всем известной матери, ответов на кроссворд будущего выпуска «Вестей вестника», текста четверговых песен детского ансамбля песни и пляски «Кому за десять, но далеко не за пятнадцать», схема вышивки схемы ленинградского метро и два анекдота про Брежнева. А на другой стороне была нарисована утка. Просто утка. Просто-напросто.

Нисколько не смутившись произошедшего недоразумения, ученица присела на краешек стола и усмехнулась:
— Мне кажется, ты специально ищешь ссоры со мной. Ты что в меня влюбился?
От такой провокационной фразы Илья застыл в удивлении. Но даже в застывшем состоянии его мозг прокручивал тысячу и еще пару миллионов ответов на этот вопрос.
— Черт! – Генриетта спрыгнула со стола. – Это ты должен был меня об этом спросить. Во всяком случае, таким образом я обычно строю наши с тобой диалоги в своем воображении.

Данное признание, однако, не вернуло конечностям Ильи подвижности, более того, его разум теперь и вовсе покрылся толстенной коркой льда. А с другой стороны, чего он хотел? Тихо вздыхать по ней, громко читать свои стихи, носить портфель? И все? А как же серьезный разговор? А как на счет поставить все точки над Ё? Когда уже в конце-то концов он предпримет более действенные меры для хождения с ней за ручку и целования в щечки. Хотя… зная характер нашей Джульетты, тут скорее «Письмо Татьяны» услышишь в исполнении прапорщика из стройбата, чем положительный ответ из уст Генриетты. Поэтому некогда желанное признание девушки повергло в шок юношу, который от разом навалившихся на него удивления, застенчивости в последней стадии, страха и опять удивления, уже и не рад был, что вообще повстречал на своем жизненном пути эту наяду. А сама Генриетта, решив про себя, что хватит уже ходить вокруг да около, строить из себя недотрогу, снежную бабу и буку; да к тому же и забирать свои слова назад шло вразрез с ее внутренней идеологией, и вообще, раз начала сводить с ума парня, стоит ли останавливаться на самом интересном месте. И она, подумав, «была не была», продолжила:

— Я имела в виду, что постоянно думаю о наших взаимоотношениях, Илюша, — Генриетта не ожидала сама от себя такой вольности и больно прикусила язык, но ее уже было не остановить: — Я изо всех сил стараюсь вам понравиться… – Штангенциркуль зажала рот руками. Но ее рот уже был ей не подвластен.

А мальчишечья стадия удивления плавно перетекла в перманентное состояние шока. Сквозь закрытые ладони Генриетта продолжала:
— Я уж сто миллионов раз выискивала повод, чтобы заговорить с тобой. Чтобы прийти к тебе. Чтобы позвать тебя к себе…

Понимая, что зажатый рот не приносит необходимых плодов, Генриетта решила поступить иным способом: она подошла к Илье и зажала ладонями его уши.
— Уж я и юбку самую узкую надену, — истово выкрикивала девушка в лицо своему однокласснику, тщетно надеясь, что тот ничего не слышит. – И воротнички у меня самые нарядные, и портфель я тебе свой доверяю, и ору на тебя. Думаешь, почему?

Так продолжалось минут семь. И все семь минут Генриетта перечисляла все свои девчачьи уловки, призванные помочь с покорением сердца нерадивого парня. И все семь минут нерадивый парень боролся с желанием потерять сознание от смущения или хотя бы уехать в командировку в Тимбукту и потеряться там, предварительно потеряв сознание, ну, или на крайний случай прикинуться ветошью и не отсвечивать. Бессознательной ветошью, естественно.

стихиКогда Генриетта закончила перечислять свои девчачьи уловки, она перешла к перечислению достоинств Пипеткина, от чего юноша начал покрываться красными пятнами смущения. И их интенсивность изменялась в зависимости от степени генриеттиной похвалы. Но когда она завела речь о серых озерах глаз, в которых можно утонуть, Илья ничего не смог придумать лучше, чем рухнуть в обморок. Придумал и рухнул. Но разве нашу девицу устроит столь бесцеремонный способ прекратить диалог? Ладно-ладно, монолог. Уже совсем не заботясь о том, что Илья услышит о тайных помыслах Генриетты, она схватила ведро с водой и окатила бесчувственного паренька с головы до ног.

— Выдра! – подпрыгнул Илья, как был в вертикальном положении.
— Аш два О! – пожала плечами Штангенциркуль.

Оперируя последними фактами, мы можем сделать вывод, что Илья Пипеткин, наконец, покинул состояние, приближенное к оцепенению, похожее на прострацию, и по всем признакам смахивающее на офигевание (не побоюсь этого слова и не убоюсь гнева самых застенчивых читателей). А Штангенциркуль, не дав возможности Илье быстро сориентироваться в пространстве, провозгласила:

— Давай дружить! — и зажмурилась. И закрыла лицо руками. И вообще отвернулась, боясь услышать, увидеть, почувствовать реакцию парня на свои слова.
— Правда? – неуверенно переспросил Илья, положил ладони на плечи девушки и аккуратно развернул ее к себе лицевой стороной.
— Если только ты не будешь читать мне своих стихов, — девушка улыбнулась и всучила в руки Илье ведро. — Надо еще воды набрать.

С тех пор Илья Пипеткин забросил поэзию и серьезно занялся алгеброй. А затем поступил на био-хим, уехал в Нефтеюганск и забыл о Генриетте.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.