Будучи дамой не юной, но весьма изощренной на выдумки, моя соседка Генриетта Иосифовна Штангенциркуль в погоне за человеческой особью мужеского полу выкладывается на все сто. В том числе не брезгует и теоретическими материалами, которые хоть к ее охоте и имеют весьма опосредованное отношение, но наша героиня — женщина мудрая, и знает как применить на деле столь нестандартные знания.
Однажды углядев в жертву отца-одиночку из дома напротив, она дала себе слово, что сделает все возможное ради воссоединения двух одиноких сердец. Поскольку мужчина оказался не просто мужчиной, а целым главой районного общества любителей игры «Эрудит» Лебедевым Эрнестом Андреевичем, Генриетта Иосифовна проштудировала словарь Ожегова (трижды), Даля (от силы полтора раза), иностранных слов под редакцией Егоровой, а также подшивки журналов «Юный техник», «Современная драматургия», «Экспериментальная и клиническая гастроэнтерология», ко всему прочему, пробежалась глазами по Бхагават-Гите, двум финансовым справочникам, трем газетам «Нью-Йорк таймс» за март 1999 года и инструкции по эксплуатации ручного фрезера.
После подобных подготовительных процедур и мероприятий, госпожа Штангенциркуль как бы случайно подстерегла Эрнеста Андреевича в книжном магазине и решительно пригласила его в гости:
— Обещаю к чаю подать нераспечатанную коробочку с «Эрудитом», мясные закуски и… что-нибудь еще, — Генриетта Иосифовна слегка прикрыла глаза и медленно выдохнула, полагая, что по этим незатейливым движениям Лебедев прекрасно поймет, что имеет в виду Штангенциркуль под «что-нибудь еще». Но по всей видимости, он ничего не понял, потому что принял приглашение от имени себя и своего десятилетнего сына, который в свою очередь является папиной гордостью и чемпионом по «Эрудиту» десятилетних сыновей членов клуба.
Итак…
Томный вечер, пахнущий домашним очагом, корицей и сдобными булочками, весельем и непринужденной беседой за чашечкой чего-нибудь вкусного или рюмочкой чего-нибудь горячительного… Таким был вечер для кого угодно, но не для Генриетты. Шел шестой час игры в слова. Хозяйка дома мысленно создавала оружие массового поражения и уничтожала планету. «Только так можно избавиться от этой проклятой игры», — думала Генриетта Иосифовна и в такт думам заламывала руки, сетуя на то, что Эрнест Андреевич, несмотря на весь свой багаж из знаний, оказался человеком весьма недогадливым.
Каким-то непостижимым способом начался очередной тур «Эрудита».
— Разбирайте буквы. Генриетта Иосифовна, вы, видимо, не расслышали, я сказал «разбирайте», а вы начали выбирать.
Она все прекрасно расслышала. Просто ей хотелось выбрать такие буквы, чтобы можно было составить фразу «Хватит уже издеваться надо мной».
Тем временем Эрнест взял причитающиеся ему белые фишки с черными буквами, поразглядывал их в течение нескольких минут и запричитал совсем как девочка:
— И как я, по-вашему, должен использовать букву «Ы»?
Удовлетворенная реакцией гостя, но более того — его выражением лица, а еще точнее — страданием на этом лице, Штангенциркуль скромненько пожала плечами и посмотрела на свои фишки. «Мне бы два «Ф», «У» и «Ж» куда-нибудь приткнуть», — подумала она и улыбнулась такой улыбкой, словно у нее там какое-то многообещающее слово подбиралось. От этой улыбки десятилетний сын Эрнеста покраснел, а сам он просто язык проглотил:
— Генриетта Иосифовна, как вам удается так нежно приготовить говяжий язык? — причмокнув, спросил главный эрудит районного общества и потянулся за очередной порцией мясной нарезки.
— Я его обычно варю, — Генриетта с прискорбием отметила, что закуски в компании некоторых мужчин имеют свойство очень быстро исчезать где-то в черной дыре, заменяющей им желудок. — Может вам хлеба принести?
— Не надо, — запротестовал Эрнест Андреевич, — я на диете.
На это заявление Генриетта, не смотря на свой весьма богатый лексикон после прочтения всех словарей, не нашла, что ответить. А сын отца забыл слово, которое собирался выложить на игровую доску.
— Кто первым ходит? — спросил мужчина, с грустью отправляя предпоследний кусок мяса в последний путь.
— Пусть малыш начинает! — предложила дама и погладила ребенка по волосам.
Мальчик напрягся, слегка порозовел, а ухо его почему-то посинело, в очередной раз вперился в свои фишки и выдал на гора:
— Криль! — Затем аккуратно выложил неведомое слово на доске и подсчитал очки.
— Нет такого слова! — хором сказали взрослые.
— Есть! — обиделся мальчик, — наша учительница нам рассказывала о нем. Это такие планктонные рачки.
— Везде эти учителя лезут со своими словами, — почему-то возмутилась госпожа Штангенциркуль.
— Нет! Это, наверное, интернет во всем виноват! — засипел Эрнест, подавившись последним куском коровьего языка.
— Малыш, неси нож для колки льда, сделаем твоему папе трахеотомию. — Сладко протянула Генриетта и коснулась горла Эрнеста, — вот тут дырочку пробурим.
От этих слов мужчина быстро проглотил злосчастный кусок:
— Я все! Давайте, Генриетта Иосифовна, делайте ваш ход.
Она посмотрела на свои фишки, мысленно послала им трехэтажные проклятья, но поскольку магией наша героиня не обладала, фишки остались глухи к сим заклинаниям и немы. Затем она посмотрела на них под другим углом и просияла:
— Фуфлыжник! — победоносно провозгласила женщина.
— Нет такого слова! — в очередной раз повторилась данная фраза. Однако теперь Эрнест ее произнес в компании своего отпрыска.
— Как это нет? — совершенно спокойно возмутилась Генриетта. — Человек в фуфайке на лыжах есть, а слова нет? Так по-вашему?
Весомость сему аргументу придавал уверенный голос хозяйки дома и скалка, внезапно появившаяся у нее в одной руке, и утка с яблоками — в другой.
— Ыгыгм, — произнес Эрнест, кивая, но не раскрывая рта, поскольку от вида сочной утки во рту у него образовалось целое море слюны.
— Папа, — мальчик потянул Эрнеста за руку, — теперь твое слово.
— Ыгым, — скорбно по диагонали замотал головой глава районного общества «Эрудит».
— Вы что воды в рот набрали? — Генриетта, как никогда, была близка к разгадке.
Наконец, Эрнест сглотнул и выложил на доске свое слово.
— Эрнест Андреевич! Вы в школе хорошо учились?
— А что не так?
— Лекарственное средство «фуросемид» пишется через «о» и с буквой «д» на конце. Что это еще за «фурасемит»?
— Это еврей-дальнобойщик, — невозмутимо ответствовал мужчина, протягивая руки к утке.
— Вздор! Трижды вздор! Нет такого слова! — не унималась наша дама.
— В таком случае и вашего «фуфлыжника» не существует, — Эрнест скрестил руки на груди. Но решив, что в таком положении будет неудобно есть утку, он вернул свои верхние конечности в исходную позицию.
— Папа, Генриетта Иосифовна, только не ссорьтесь. Вам обоим нужно отказаться от своих слов, — уж и не знаю, какую цель преследовал ребенок: хотел ли он примирить оппонентов, или просто хотел по очкам вырваться вперед.
— А ты иди уроки делай! — вдруг фальцетом произнес отец.
— Так я же сделал уже. Вчера ведь сам проверял, — изумился мальчик такому повороту событий.
— А что у тебя в учебнике больше задач не осталось? Я видел там не меньше сотни страниц еще, — сощурил глаза Эрнест.
— А мы их еще не проходили, — совсем сконфузился малыш.
А Эрнест Андреевич задумался. Недальновидно заставлять ребенка учить темы вперед. Станет слишком умным, одноклассники будут дразнить выскочкой и зубрилой, сын уйдет в себя, замкнется, вырастит неудачником, у него не будет девушки, а у Эрнеста не будет внуков. Боль. Печаль. Фэйспалм.
— Ладно, — Генриетта повернулась к мужчине, — пусть будет «фурасемит».
— Вот всегда бы так соглашались, — подмигнул ей Эрнест.
Этот жест весьма удивил женщину, но она почему-то ответила в крайне дерзкой манере:
— Мечтай!
— Уже! — Эрнест подмигнул еще раз в надежде, что на этот раз получилось гораздо эротичней. Затем подумал и подмигнул в третий раз, но с призывной улыбкой.
Генриетта: фэйспалм.
Зато вдруг мальчик осмелел:
— Если б я был старше, я бы пошутил, что вам пора снять комнату, — ребенок без зазрения совести ухмылялся и, казалось даже, гордился своей не по годам взрослой репликой.
— Если б ты так пошутил, то уже никогда не стал старше, — Генриетта, посмотрела на него, выгнув обе брови.
— Зачем снимать комнату? У нас квартира есть. И у вас жилплощадь имеется.
Фэйспалм.
— Да, господин Лебедев, у меня еще и кровать двуспальная ко всему прочему имеется, — не надеясь на понимание со стороны эрудита, полушепотом протянула Генриетта.
Первые двадцать минут Эрнест действительно ничего не понимал. За это время они успели несколько раз сменить тему разговора: от кулинарного гения Генриетты до кулинарного кудесника повара из ближайшего кафе. Пару раз прокомментировали внешнюю политику Индонезии и влияние колониального строя на архитектуру. А также прошлись по последним новостям из дома популярных актеров. Более того: они даже успели закончить игру. Нет, не так, не закончить. Генриетта Иосифовна набралась мужества и настояла на ее прекращении, отдав все лавры победителя мальчику. Вместе с лаврами победителю достался самый большой кусок пирога от хозяйки дома, пятьсот рублей от Эрнеста и разрешение пойти домой поиграть в Плейстейшн. И вот посреди всего этого до Лебедева Эрнеста Андреевича доходит фраза относительно двухместности генриеттиной кровати. Он в таком изумлении посмотрел на хозяйку дома, как если бы та взяла в руки баян и принялась играть национальный гимн Монголии.
— А ваша двуспальная кровать действительно двуспальная или только вас одну способна вместить? — да, Эрнест очень коряв в своем флирте.
Генриетта уже забыла про реплику о достоинствах своего спального ложа, поэтому не сразу поняла, о чем говорит мужчина. И ответила первое, что пришло ей в голову.
— А вы как думаете?
— С каких пор вас так волнует, что я думаю? — Эрнест иногда невпопад бывает таким остроумным и остроязычным.
— С каких пор вы думаете, что меня это волнует? — ну, а что оставалось ответить Генриетте, когда мужчина сам удобряет почву для колкостей.
— Теперь я точно уверен, что вы хотите мне продать одну из своих двуспальных кроватей.
Фэйспалм.
— Эрнест , вы специально весь вечер стараетесь меня с ума свести своими гениальными умозаключениями?
Давай, Генриетта, изрыгай свой праведный гнев. Ибо доколе это издевательство может продолжаться!
Эрнест Андреевич, словно камикадзе в момент истины, опустил голову, вздохнул, на всякий случай залился краской и прошептал:
— Просто я не очень силен в романтических признаниях. В ухаживаниях я тоже — полный ноль.
— Да, и гены вам достались от тех, от кого достались. Идите уже ко мне, наконец, пока я не продала свою кровать кому-нибудь другому.
Внезапно лицо Эрнеста осветилось, ликование отразилось в его зрачках и он громогласно проорал практически в самую душу хозяйки дома:
— Выыыыыдра!
— Чтоооооо?!!
Мужчина раскрыл ладонь, в которой были зажаты две буквы «Ы» и «В».
— Я придумал слово с чертовой буквой «Ы»! — и победоносно присобачил обе фишки к уже имеющимся на игровой доске.
Фэйспалм.